В психологии есть такое понятие «эмпатия», то есть способность поставить себя на место другого человека, способность к сопереживанию. Это состояние, когда так ощущаешь радость или боль другого, как он их ощущает, и воспринимаешь их причины, как он их воспринимает.
Не знаю, изучал ли психологию водитель маршрутки, которой многие наши знакомые добираются в соседний город и обратно, или просто хорошо усвоил мамины и бабушкины наставления, но на каждой остановке он благословляет пассажиров словами «Счастливо!»: «Железнодорожный вокзал – счастливо!», «Городок» – счастливо!», «Детский мир» – счастливо!». И, когда после Нового года его место на время занял другой (то ли по причине отпуска всем полюбившегося седоватого добряка, то ли по причине его болезни), многие студенты и работающие в соседнем городке загрустили: нет «Счастливо!» – день не задался.
Выбрав подходящее время и «поохотившись» пару часов за маршруткой, дождалась и я этого с виду абсолютно обыкновенного человека, чтобы написать о нем несколько слов в городскую газету. И тут же получила категоричный отказ. То ли потому, что человек делает доброе не популярности ради и по-другому не может – душа у него такая; то ли потому, что коллеги его приветливость иначе, как чудачеством, не называют...
Лариса Гордей
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Реальность - Андрей Скворцов Я специально не уточняю в самом начале кто именно "он", жил. Лес жил своей внутренней жизнью под кистью и в воображении мастера. И мастер жил каждой травинкой, и тёплым лучом своего мира. Их жизнь была в единстве и гармонии. Это просто была ЖИЗНЬ. Ни та, ни эта, просто жизнь в некой иной для нас реальности. Эта жизнь была за тонкой гранью воображения художника, и, пока он находился внутри, она была реальна и осязаема. Даже мы, читая описание леса, если имеем достаточно воображения и эмоциональности можем проникнуть на мгновение за эту грань.
История в своём завершении забывает об этой жизни. Её будто и не было. Она испарилась под взглядом оценщика картин и превратилась в работу. Мастер не мог возвратиться не к работе, - он не мог вернуть прежнее присутствие жизни. Смерть произвёл СУД. Мастер превратился в оценщика подобно тому, как жизнь и гармония с Богом были нарушены в Эдеме посредством суда. Адам и Ева действительно умерли в тот самый день, когда "открылись глаза их". Непослушание не было причиной грехопадения. Суд стал причиной непослушания.
И ещё одна грань того же. В этой истории описывается надмение. Надмение не как характеристика, а как глагол. Как выход из единства и гармонии, и постановка себя над и вне оцениваемого объекта. Надмение и суд есть сущность грехопадения!
